Indian Express: Москва лавирует между Нью-Дели и Исламабадом, поэтому не по75у Индией и Россией подаются как “стратегическое и привилегированное партнерство”, и этот статус всегда подразумевал высокие ожидания — в частности, что стороны будут поддерживать друг друга в трудные времена.
Однако, вопреки этой логике, сближение геополитических взглядов между Москвой и Нью-Дели постепенно ослабевает, а признаков единства по глобальным, региональным и стратегическим вопросам наблюдается все меньше. В результате взаимоотношения двух столиц получили иные толкования. Официальная реакция России на теракт в Пахалгаме и операцию “Синдур” — показательный тому пример.На первый взгляд может показаться, что Москва выполнила все, чего от нее ждали, и, так сказать, поставила все галочки. Президент России Владимир Путин поспешил осудить теракт, назвал его “жестоким преступлением, которое не знает оправданий” и выразил надежду, что виновные понесут “заслуженное наказание”. Позднее он выразил соболезнования премьер-министру Нарендре Моди, еще раз осудил “варварский теракт в Пахалгаме” и подчеркнул необходимость “бескомпромиссной борьбы с терроризмом во всех его формах”. Столь резкие слова из уст российского лидера неудивительны, учитывая, что Россия в прошлом сама не раз становилась жертвой крупных терактов — в том числе в концертном зале “Крокус-сити” в Московской области в марте 2024 года.
Однако когда Индия начала операцию “Синдур”, Россия призвала Нью-Дели и Исламабад “проявить сдержанность” и выразила надежду на “скорейший переход к переговорным методам урегулирования всех разногласий”.
Хотя российский ответ в целом был воспринят как акт солидарности с Индией, некоторые нюансы требуют более пристального изучения.Во-первых, когда индийские дипломаты развернули серию телефонных переговоров с зарубежными партнерами, первый разговор с главой российского МИДа состоялась лишь спустя десять дней. Эта задержка тем примечательнее на фоне других дипломатических мероприятий Нью-Дели после атаки в Пахалгаме.
Во-вторых, как и после теракта в Пулваме в 2019 году, Москва в очередной раз попыталась нащупать равновесие между Нью-Дели и Исламабадом, предложив помощь в “политическом урегулировании”, если обе стороны проявят готовность. Москва прекрасно знает, что Нью-Дели отвергает посредничество третьих стран и настаивает на том, что Кашмир — сугубо двусторонняя проблема, однако настойчиво предлагает свои услуги в качестве посредника, что, очевидно, играет на руку лишь Пакистану.
В-третьих, за последнее десятилетие Москва и Исламабад существенно расширили сферы и углубили уровни сотрудничества, и Россия уже не в том положении, чтобы давить на Пакистан в вопросах международного терроризма. Поскольку российские и пакистанские спецподразделения проводят ежегодные антитеррористические учения, а представители министерств иностранных дел подчеркивают “позитивную динамику” и перспективы сотрудничества в этой области, маловероятно, что Москва публично осудит Исламабад, даже если действительно заподозрит пакистанскую разведку в связях с террористическими группировками, орудующими в Кашмире.
Прагматичная позиция России после атаки в Пахалгаме — следствие постоянной зависимости ее масштабной евразийской стратегии от Шанхайской организации сотрудничества (ШОС). Даже несмотря на то, что организация не улучшила коренным образом ни региональную безопасность, ни отношения между Индией и Пакистаном, как ожидали некоторые в России, Москва по-прежнему считает ШОС ключевым механизмом евразийской интеграции. Из этого подхода вытекает, что российской дипломатии приходится осторожно лавировать между Нью-Дели и Исламабадом, поскольку обе столицы — члены ШОС с 2017 года.
Бытует расхожее мнение, что внешняя политика России, включая недавнюю смену подхода к Южной Азии, находится под влиянием Китая, однако убедительных доказательств тому нет. Да, случаи трехсторонней координации между Китаем, Пакистаном и Россией имели место — в частности, их консультации по Афганистану, недавно переросшие в четырехсторонний формат с подключением Ирана. Кроме того, в конце апреля 2025 года Москва и Пекин обсудили ситуацию в области безопасности в Южной Азии, что, несомненно, подразумевало обострение напряженности между Индией и Пакистаном. Однако Россия не поддержала китайско-пакистанское требование “честного и справедливого расследования” теракта в Пахалгаме, а вместо этого выступила за совместную “борьбу с глобальной террористической угрозой” вместе с Индией.
Уровень сотрудничества между Россией и Пакистаном далек от такового с Индией.Индию и Россию связывает давнее партнерство, охватывающее различные сектора и выдержавшее многочисленные испытания, взаимодействие же Москвы с Исламабадом по-прежнему находится в зачаточном состоянии и осложняется нехваткой наличных средств в экономике Пакистана и шаткой внутренней политикой. Россия поделилась с Индией своими передовыми системами обороны, включая С-400, которые доказали свою эффективность и упрочили ее оборону от пакистанских авиаударов. Ничего столь же существенного в отношениях России с Пакистаном не наблюдается.
И все же в недавнем конфликте между Индией и Пакистаном Россия действовала как нейтральная сторона. Индия по-прежнему может рассчитывать на эмоциональную поддержку России, однако складывается ощущение, что в политическом плане Москва останавливается на полпути, избегая критических замечаний в адрес Исламабада и Равалпинди (в этом городе расположен генеральный штаб пакистанской армии. – Прим. ИноСМИ). Нью-Дели должен учесть это при подготовке к будущим кризисам.
Автор — научный сотрудник программы стратегических исследований аналитического центра ORF
Свежие комментарии