Немецкий политолог: Германия имеет право начать боевые действия против РФ
Наличие у Германии права на коллективную самооборону позволяет ей вмешаться в конфликт на Украине и вести боевые действия против России. Об этом рассказал немецкий эксперт по международному праву Клаус Кресс.
«На основании права на коллективную самооборону Германия могла бы напрямую вмешаться в конфликт вместе с Украиной», — передает слова Кресса немецкий журнал . Он добавил, что от участия ФРГ в конфликте отделяет только отсутствие решимости у немецкой элиты на начало вмешательства в боевые действия.
При желании Германия может позволить себе гораздо больше, чем она делает сейчас, заключил политолог.Ранее член Совета Федерации Алексей Пушков сделал неблагоприятный прогноз для Германии. По его словам, по завершении спецоперации на Украине экономика ФРГ столкнется с серьезными экономическими проблемами.
URA.RU
*DER SPIEGEL:Дебаты в Специальном трибунале "Ордер на арест Путина был бы огромным" Статью перевёл с немецкого языка Яндекс
В ходе дебатов в Берлине по Украине многие обеспокоены тем, что, поставляя оружие, Германия стала участником войны. В интервью эксперт по международному праву Клаус Кресс опровергает ложные аргументы и обсуждает, как президент России Владимир Путин может быть привлечен к ответственности.
Интервью провели Ральф Нойкирх и Рафаэль Бушманн
24.02.2023, 17.42 Uhr
56-летний Клаус Кресс - профессор международного права и уголовного права и директор Института международного права в области мира и безопасности при Кельнском университете. Ранее он был членом делегации правительства Германии на переговорах в Международном уголовном суде (МУС). Он является судьей ad hoc в Международном суде ООН (МС) по делу против правительства Мьянмы за предполагаемый геноцид против этнической группы рохинджа.
DER SPIEGEL: Профессор Кресс, канцлер Германии Олаф Шольц оправдал свои долгие колебания по поводу поставок танков Leopard на Украину, сказав, что он хотел помешать Германии стать участником войны. По международному праву, становимся ли мы участником войны, отправляя все более мощное оружие?
Кресс: Долгое время у меня было впечатление, что политика Германии прикрывается международным правом. Правовая ситуация ясна: Германии разрешено помогать Украине защищаться. На самом деле Германии было бы разрешено сделать еще больше.
DER SPIEGEL: Что вы имеете в виду под этим?
Кресс: На основе права на коллективную самооборону Германия могла бы напрямую вмешаться в конфликт вместе с Украиной. Вопрос, стоящий в центре немецких дебатов, "партия войны, да или нет", не имеет ничего общего с вопросом о том, в какой степени Германия может поддержать Украину. Это политическое решение, и его можно легко политически оправдать.
DER SPIEGEL: Виды оружия, которые Германия поставляет Украине, не имеют отношения к международному праву?
Кресс: Меня встревожил тот факт, что немецкие политики поддержали идею о том, что Германия может нарушать международное право, поставляя оружие, и что это, в свою очередь, даст России право предпринять действия против Германии. Это неправильно, пока Украина использует это оружие для обороны, что разрешено.
DER SPIEGEL: В какой момент Германия станет участником войны?
Кресс: Вопрос следует задавать на основе запрета насилия и права на самооборону: в какой момент поддержка индивидуальной самообороны Украины становится применением силы Германией, требующей применения коллективного права на самооборону? Это, безусловно, имело бы место, если бы Германия развернула своих собственных солдат – если, например, немецкие ВВС или немецкие танки, укомплектованные немецкими солдатами, были развернуты в Украине. Тогда Германия также была бы участником войны.
DER SPIEGEL: По сообщениям, США передали Киеву координаты российских складов боеприпасов и казарм на украинской земле. Переходит ли это черту?
Кресс: Участие в планировании конкретных украинских военных операций может стать переломным моментом.
DER SPIEGEL: Какие последствия это может иметь?
Кресс: Об осуществлении права на коллективную самооборону необходимо будет доложить Совету Безопасности ООН. Однако такое письмо, вероятно, было бы столь же политически нежелательным, как и статус партии войны, который также подразумевался бы. Но опять же: нет никаких сомнений в допустимости коллективной обороны Украины в соответствии с международным правом. Если бы Россия ответила на такую коллективную самооборону военными атаками против целей, нацеленных на обороняющихся, это снова нарушило бы запрет на применение силы.
"Развязывание агрессивной войны - это первородный грех, который открыл дверь для всех дальнейших зол".
DER SPIEGEL: В настоящее время ведется дискуссия о том, как привлечь к ответственности виновных в агрессивной войне. Почему это так сложно? Международный уголовный суд расследует военные преступления и преступления против человечности, а также, возможно, геноцид.
Кресс: Эти расследования охватывают значительную часть несправедливости; они очень важны.Но без преступления агрессии отсутствует центральное измерение: решение российского руководства начать эту войну, тем самым нарушая запрет на применение силы по международному праву. Развязывание этой агрессивной войны является первородным грехом, который открыл дверь для всех дальнейших зол. Это включает в себя бесчисленные убийства украинских солдат в бою, которые не могут преследоваться как военные преступления. В отличие от других преступлений по международному праву, устав Международного уголовного суда, к сожалению, запрещает ему расследовать предполагаемое преступление агрессии в этом случае.
DER SPIEGEL: То есть речь в первую очередь будет идти о политическом аспекте?
Кресс: Для непосредственных жертв агрессии, безусловно, принципиально важно привлечь к ответственности виновных в такой войне. Но на карту поставлено нечто большее: крайне важно, чтобы запрет на применение силы по международному праву был подтвержден на будущее. После агрессии Германии во время Второй мировой войны американцы, да и Советский Союз, настаивали на использовании Нюрнбергского процесса, чтобы создать сильный международный прецедент против агрессивных войн в будущем.
DER SPIEGEL: Какие российские официальные лица, вероятно, будут в центре внимания специального трибунала, занимающегося преступлениями агрессии?
Кресс: В центре внимания будет круг российского руководства. Сюда также могут входить те, кто, не занимая соответствующей должности в соответствии с конституцией, оказывает значительное влияние на планирование, подготовку, развязывание и / или ведение агрессивной войны.
DER SPIEGEL: Такие люди, как Евгений Пригожин, например, глава частного наемного подразделения, известного как группа Вагнера?
Кресс: Если расследование подтвердит подозрения в том, что он имел право голоса в агрессии, тогда он будет среди тех, кому придется отвечать перед специальным трибуналом.
DER SPIEGEL: Тем не менее, кажется довольно нереалистичным, что руководящим кадрам, окружающим Владимира Путина, когда-либо придется предстать перед международным судом.
Кресс: С сегодняшней точки зрения это кажется довольно маловероятным. Потому что для этого Путин и его сторонники должны были бы появиться на суде, а они этого не сделают. Но в какой-то момент в России может произойти смена правительства. Если бы новые люди у власти тогда захотели смириться с совершенной несправедливостью, арест и депортация подозреваемых могли бы стать возможными.
DER SPIEGEL: Ничто не указывает на то, что такое может произойти.
Кресс: Это также часто говорилось перед судебными процессами над Слободаном Милошевичем, Радованом Караджичем и Ратко Младичем по поводу войны в Югославии. Но все обернулось иначе. Между прочим, одно только международное расследование послужило бы важным сигналом для международного сообщества. И какую символическую силу имели бы ордер на арест и хорошо обоснованный, общедоступный обвинительный акт против Путина и компании? Это было бы грандиозно!
DER SPIEGEL: Несколько дней назад министр иностранных дел Германии Анналена Бербок предложила создать своего рода гибридный специальный трибунал. Что вы думаете об этой идее?
Кресс: Немного.
DER SPIEGEL: Пожалуйста, объясните?
Кресс: "Гибридный" суд, который имеет в виду министр, не будет международным судом. Это будет украинский суд, расположенный в Гааге, и он будет применять украинские законы. И был бы риск, что это закончится разочарованием.
DER SPIEGEL: Почему?
Кресс: Согласно действующему международному праву, Путин будет пользоваться иммунитетом как действующий глава государства в трибунале, который по сути является украинским. Как вы намерены убедить украинский народ в целесообразности создания трибунала за значительные средства, который не может даже принять меры против главного подозреваемого, более того, трибунал должен послать эффективный сигнал, подтверждающий всеобщий запрет на насилие. Но такое послание может быть направлено только международным трибуналом, который является частью нюрнбергской традиции и применяет международное определение агрессии.
DER SPIEGEL: Бербок имеет степень магистра международного права. Что вы думаете о том факте, что она, из всех людей, предпочитает гибридную модель?
Кресс: Я подозреваю, что есть политические причины, не в последнюю очередь сближение с Францией и Великобританией. Оба выступают за "гибридную" модель.
DER SPIEGEL: Возможно ли, что Париж и Лондон не хотят, чтобы преступление агрессии преследовалось по закону, потому что они сами вели агрессивные войны?
Кресс: Я боюсь, что это потому, что правительства этих двух стран не хотят сильного международного прецедента против агрессии, который поставил бы их самих на место в будущем.Оба правительства до сих пор отказывались подвергать свое собственное применение военной силы международному контролю. Эти страны не возражают против судебного преследования за преступление агрессии, если оно направлено против русских. Но неудобство международного уголовного права заключается именно в том, что оно должно применяться ко всем. Это, кстати, именно то обещание, которое дал американский прокурор Роберт Джексон на открытии Нюрнбергского процесса.
"Вопрос о доверии к Западу, к сожалению, оправдан, особенно когда речь идет о преступлениях агрессии".
DER SPIEGEL: Вы выступаете за международный трибунал против тех, кто несет ответственность в России. Но Глобальный Юг наверняка укажет на то, что Запад быстро использует международное право, когда дело доходит до осуждения других, но опасается подчиняться самой международной юриспруденции.
Кресс: Вопрос о доверии Западу, к сожалению, оправдан, особенно когда речь идет о преступлениях агрессии. Вот почему следует принять двуединую стратегию, которая подразумевает заявление: "Теперь мы создадим специальный суд, потому что нам нужно быстро отправить сообщение в соответствии с международным правом в этой драматической чрезвычайной ситуации". В то же время лазейка в уставе Международного уголовного суда, которая является беспринципной, должна быть закрыта на будущее. Это, безусловно, процесс, который потребует времени. Но министр Бербок уже высказался в Гааге в пользу рассмотрения этого вопроса.
DER SPIEGEL: Как вы предлагаете обеспечить легитимность международного трибунала?
Кресс: Для этого есть четкая модель: Организация Объединенных Наций и Украина заключают договор. Этот договор должен быть заключен генеральным секретарем от имени ООН по запросу Генеральной Ассамблеи ООН.
DER SPIEGEL: Некоторые утверждают, что только Совет Безопасности ООН, в котором Россия имеет право вето, имеет право это сделать.
Кресс: Это неубедительный аргумент. Ханс Корелл, давний юрисконсульт Организации Объединенных Наций, решительно подтвердил, что Генеральная Ассамблея может участвовать в создании международного трибунала, как описано. И здесь предполагаемые сомнения в международном праве служат для маскировки отсутствия политической воли.
DER SPIEGEL: Есть и политический аргумент против этого трибунала: неясно, можно ли заручиться поддержкой большинства стран.
Кресс: Я не сторонник создания специального трибунала любой ценой. Я выступаю за это только в том случае, если удастся получить убедительное большинство голосов в Генеральной Ассамблее. Однако до сих пор не было предпринято никаких попыток собрать такое большинство. В отсутствие такой попытки ссылки на высокий барьер большинства кажутся пророчеством, призванным самореализоваться.
DER SPIEGEL:Было бы полезно, если бы на вашей стороне были самые важные европейские партнеры, а именно французы и британцы.
Кресс: Да, но Германии также позволено на этот раз взять на себя инициативу в служении благому делу.Такова позиция, занимаемая правительством Германии в течение последних 25 лет на переговорах о преступлении агрессии, всегда с учетом особой исторической ответственности Германии. Между прочим, Европа ни в коем случае не будет одинока в принятии этого следующего шага. Большинство европейцев, которые до сих пор активно участвовали в обсуждении, решительно поддерживают международный специальный трибунал как часть только что изложенной двусторонней стратегии. Двенадцать европейских и неевропейских государств, включая Украину, недавно выразили свою поддержку в документе.
DER SPIEGEL:Немецким политикам потребовался почти год, чтобы выработать позицию. Как вы оцениваете это колебание?
Кресс: Я этого не понял. 24 февраля 2022 года, в день развязывания агрессивной войны, было в основном ясно: преступление агрессии теперь должно быть включено в международную повестку дня. К сожалению, это преступление не только не сыграло никакой роли в политике Германии, но и в политике Запада в целом в долгосрочной перспективе до агрессивной войны.
DER SPIEGEL: Что бы это изменило?
Кресс: Даже такой человек, как Путин, заинтересован в том, чтобы его международная репутация не погрузилась в глубочайшую пропасть. Есть разница между простым посылом сообщения о том, что агрессивная война против Украины была бы политической ошибкой, и заявлением, что это было бы преступлением по международному праву. Вообще говоря, если криминализация агрессии по международному праву должна приобрести превентивную актуальность в среднесрочной и долгосрочной перспективе, то она должна рассматриваться на международном уровне так же последовательно, как геноцид, преступления против человечности и военные преступления.
DER SPIEGEL: В какой-то момент придется вести переговоры об окончании войны. Возможно ли вести такие переговоры с президентом, которого вы также хотите привлечь к суду?
Кресс: Международное уголовное право не игнорирует болезненные дилеммы международных отношений. Гуманитарные или политические причины могут заставить кого-то сказать, что уголовное право теперь должно отойти на второй план.
Свежие комментарии