О применении полковником Бермондтом-Аваловым химических снарядов во время боев за Ригу в 1919-м году.
Источник: историко-литературный сборник "Историк и современник". 1-й том. Берлин. 1922 г.
https://pikabu.ru/story/belogvardeytsyi_primenyali_khimicheskoe_oruzhie__2_8719397?utm_source=linkshare&utm_medium=sharing - цинк
О самом Бермондте-Авалове.
Примечательно, что германской полиции еще в 1921 г., когда Бермондт только обосновался в Германии, было известно, что «князем Аваловым» он стал в Прибалтике, а до этого так не звался. Более того, Петр Шнабель, непосредственный
командир Бермондта в 1908 г., свидетельствовал, что никогда не слышал от него о какой-либо принадлежности к роду Аваловых, несмотря на «неприкрытую склонность» своего подчиненного «к самовосхвалению и хвастовству». Тем не
менее, мнимый «князь» держался настолько уверенно, что даже заставил германскую полицию сомневаться – вдруг он действительно внебрачный сын настоящего князя Авалова.
<...>
Пожалуй, наиболее достоверным документом о жизни Бермондта является его армейский послужной список, составленный 31 декабря 1908 г. и хранящийся в Военно-историческом архиве в Москве. Согласно этому документу, Павел Рафаилович Бермонт (без «д»), происходящий «из войскового казачьего сословия» Уссурийского казачьего войска, воспитывался дома, а после получения музыкального образования 21 января 1901 г. поступил вольнонаемным капельмейстером в 1-й Аргунский полк Забайкальского казачьего войска. Вместе с полком Бермонт участвовал в походе в Китай (речь идет об участии русских войск в подавлении «боксерского восстания») и был награжден серебряной медалью48. После начала русско-японской войны Бермонт присоединился к своему полку в качестве добровольца и начал быстро расти в чинах: младший урядник (4 марта 1904), старший урядник (27 июля 1904), зауряд-прапорщик (12 марта 1905), прапорщик (24 декабря 1905). За год боевых действий Бермонт был трижды ранен: у деревни Гайдьядзы в правую руку (8 июля 1904), под Ляояном в обе ноги (21 августа 1904) и под Мукденом шрапнелью в шею за левым ухом (25 февраля 1905).
За боевые отличия 30 октября 1906 г. прапорщику Бермонту был пожалован орден Святой Анны 4-ой степени с надписью «За Храбрость».
Именно с событий русско-японской войны Бермондт начал мифологизацию собственной биографии. В своих мемуарах, вышедших через двадцать лет после окончания войны с Японией, он отмечал, что во время службы был адъютантом генерала Павла Мищенко, командира отдельной Забайкальской казачьей бригады, а затем Урало-Забайкальской сводной казачьей дивизии, а также семь раз был ранен.
<...>
Карьера Бермондта в годы Первой мировой войны тоже вызывает сомнения. По собственным утверждениям, он сперва был представлен генералом Мищенко к званию ротмистра, в 1916 г. «за выдающуюся храбрость» был произведен в
подполковники, а в следующем году стал полковником67. Вместе с тем, по немецким данным, в конце 1915 г. Бермондт продолжал оставаться корнетом (в оригинале он назван подпоручиком). Как следует из отчета, предоставленного
генералу Щербачёву, перед революцией Бермондт находился в чине штабсротмистра. Из того же документа следует, что он служил в штабе фронта, что плохо коррелирует с его утверждениями о ранениях и боевых заслугах. По едкому замечанию современника, один лишь факт, что в 32 года Бермондт был только корнетом, призван был свидетельствовать о его «военных способностях». По свидетельству бывшего офицера Западной армии Ивана Коноплина, командующий, «уже будучи "полковником"», напоминал именно «задорного корнета, только что вылетевшего в жизнь из каменного гнезда училища».
<...>
Оказавшись в Киеве, Бермондт начал вращаться вокруг самых разных политических деятелей, предлагая свои услуги как Петлюре, так и Пуришкевичу. Есть сведения, что все это время он также контактировал и с немцами, стремясь продвинуть идею о создании отряда для борьбы с большевизмом. В этой связи Бермондт, очевидно, решил придать своей персоне больше солидности. В сложившейся неразберихе он пустил слух, что был представлен к производству в подполковники Временным правительством, но не получил новый чин из-за прихода к власти большевиков. Что касается «аристократического» происхождения, то примечательно, что Бермондт не сразу начал с себя. По информации германской полиции, до этого он выдавал за княгиню Радзивилл свою жену.
<...>
В декабре 1918 г. Киев был занят войсками Петлюры, и бывший начальник контрразведки, подобно гетману Скоропадскому, сумел попасть в воинский эшелон, в котором германские части эвакуировались с Украины. Даже в этой экстремальной ситуации Бермондт проявил себя неисправимым авантюристом. По воспоминаниям очевидцев, когда состав оказался на территории, подконтрольной германскому командованию, «появился некто Бермонт», назвавший себя представителем генерала Деникина. По прибытии в лагерь для интернированных в Зальцведеле Бермондт объявил себя комендантом, вновь попытавшись выставить себя «большим» человеком. В итоге оказавшись в Берлине зимой 1919 года без средств к существованию, Бермондт не оставлял надежды сформировать войсковое подразделение для борьбы с большевизмом.
В это время в Германии с санкции Верховного совета Антанты началась вербовка бывших русских военнопленных для отправки в Прибалтику, где шли бои с Красной армией.
<...>
В скором времени к отрядам Бермондта и Вырголича присоединилось значительное число немецких добровольцев из расформированных кайзеровских частей (порядка 40 тыс. человек), которых привлекла возможность получения земли в Курляндии после окончания войны. В результате в июле 1919 г. из этой массы вооруженных людей оформилась Западная добровольческая армия (ЗДА) – на тот момент наиболее мощная и хорошо экипированная сила в регионе. Уникальность армии Бермондта заключалась в том, что формально она подчинялась Антанте (в рамках взаимодействия с Юденичем), укомплектована была за счет Германии и при этом по факту была полуавтономным воинским формированием.
<...>
Союзники подходили к делу с прагматических позиций. По расчетам Антанты, армия Бермондта, участвуя в наступлении на Петроград вместе с армией Юденича, должна была выдвинуться к Великим Лукам, чтобы затем перерезать Николаевскую железную дорогу. Таким образом, Бермондт мог бы (по крайней мере, формально) фигурировать в виде одного из лидеров Белого движения. Немцы же, в лице генерала Рюдигера фон дер Гольца, умело использовали великодержавную риторику и амбиции командующего ЗДА, настраивая его как против правительства независимой Латвии, так и против командования Северо-Западной армии. В случае с бывшим корнетом, в одночасье попавшим из берлинской эмигрантской столовой на первые полосы мировых газет, это было несложно. В итоге Бермондт отказался подчиняться Юденичу, уже начавшему стратегическое наступление на Петроград, приказав своим войскам оставаться в Латвии. Для Северо-Западной армии, отчаянно нуждавшейся в пополнении, это было ударом в спину. В данном случае Бермондт по сути сыграл на руку большевикам.
<...>
Разъяренный Юденич и вовсе обвинил командира ЗДА в государственной измене. Немцы, казалось бы, могли торжествовать. В августе 1919 г. ими было организовано Западно-Русское правительство во главе с умеренным монархистом Василием Бискупским, ровесником Бермондта. Однако германская сторона не учла, что Бермондт, ощутивший себя историческим персонажем и вершителем судеб Прибалтики, уже начал собственную игру.
События между началом октября и серединой ноября 1919 г. развивались стремительно. Сперва Бермондт во всеуслышание сообщил, что на самом деле является потомком княжеского рода Аваловых и спешит вернуть себе настоящую
фамилию. Затем «князь» организовал собственное правительство в противовес правительству Бискупского. 9 октября под лозунгом установления «законной власти» на территории Латвии в рамках восстановления «единой и неделимой
России» он фактически объявил войну латвийскому правительству, осадив Ригу.
Получалось, что Бермондт таким образом вступил в борьбу с союзниками собственного командира – Юденича, поскольку англичане снабжали Северо-Западную армию, а части эстонской армии держали фронт против большевиков в районе Нарвы. Антанта сперва заняла выжидательную позицию. Когда окончательно стало ясно, что наступление армии Юденича на Петроград провалилось,союзники поспешили покончить со сложившейся в Прибалтике ситуацией. Германские солдаты получили приказ разоружиться и очистить территорию Латвии; одновременно с этим латышская армия при поддержке англичан и эстонцев перешла в наступление против войск Бермондта и отбросила их от Риги.
<...>
Примечательно, что даже в условиях подобного фиаско «князь Авалов» продолжал играть свою роль. Заключительным актом этой балтийской трагикомедии стало произведение Бермондтом себя в генерал-майоры, возможно, по аналогии
с Бискупским, который получил это звание еще в царской армии. Годы спустя, находясь в мюнхенской полиции, Бермондт простодушно заявил, что генералом его «единогласно выбрали солдаты». В архиве штаба ЗДА действительно сохранился приказ № 89 от 1 декабря 1919 г., в котором подчиненные обращались к своему командиру с просьбой принять генеральский чин. Как следует из документа, адресанты надеялись, что Его сиятельство, «вопреки своей природной скромности», не откажет в исполнении их просьбы видеть в главе армии «генерал-майора князя Авалова». В ответ на это Бермондт, «во удовлетворение вышеизложенного ходатайства», с «глубокой благодарностью» принял на себя это «высокое звание». Уже на следующий день ЗДА была переформирована, получив пышное название «Войсковая группа генерал-майора князя Авалова», а 15 декабря новоявленный генерал сдал командование и отбыл в Берлин.
<...>
Интерес к его персоне со стороны германских спецслужб имел двоякое объяснение. С одной стороны, за «князем Аваловым» все еще следовал флер одного из вождей русского монархического движения, который он всячески поддерживал.
Желая подчеркнуть свою значимость, Бермондт утверждал, что против него плетут заговор французская и польская разведки, а большевики назначили за его голову награду в 25 000 марок. При этом русские монархисты в Германии стремились отмежеваться от сомнительной фигуры «князя». Известно, что когда он подал заявку на участие в монархическом съезде 1921 г. в Бад-Райхенхалле, один из организаторов мероприятия, Николай Марков, вежливо отклонил ее.
<...>
Сотрудники германских спецслужб, потратившие на Бермондта столько времени, не сразу поняли, что имеют дело с обыкновенным аферистом, который жил за счет сочувствовавших ему немецких правых деятелей. Еще в мае 1923 г.
имперский комиссар по надзору за общественным порядком сообщал в Министерство внутренних дел Германии, что «князь Авалов» не играет «никакой роли в монархическом движении», отметив при этом, что его высылка в другую сторону, возможно, будет сопряжена со значительными трудностями
<...>
Жажда наживы и уверенность в собственной незаменимости как «борца с большевиками» сыграли с «князем Аваловым» злую шутку – осенью 1934 г. он был арестован. Причиной ареста, как писала газета Рижская почта, стала какая-то «темная история с деньгами». По некоторым сведениям, Бермондт провел четыре месяца в концлагере за присвоение немецкой субсидии в 7000 марок. Оттуда он в начале 1935 г. якобы бежал в Милан, где уединенно жил под чужим именем, опасаясь покушений. При этом в конце того же года газета сообщала, что Бермондт все же остался в Германии, откуда в итоге был окончательно депортирован.
<...>
Повторно «князь» вернулся в Германию в самом конце Второй мировой войны, до этого какое-то время проведя в Югославии. Эмигрант Лев Сердаковский, знавший Бермондта по Белграду, вспоминал, что он резко разошелся во взглядах
с национал-социалистами, находился под наблюдением гестапо и даже несколько раз вызывался на допрос. По словам того же автора, от наступавшей Красной армии Бермондта в последний момент спасли его старые подчиненные. Эвакуировавшись на территорию рейха вместе с отступающими немецкими войсками, Бермондт, очевидно, не один год провел в лагерях «ди-пи» (перемещенных лиц) в Западной Германии. Возможно, под впечатлением от расширения советской зоны влияния в Европе «князь» решил осуществить свое давнее намерение перебраться в США.
<...>
На очередной «новой родине» бывший капельмейстер и императорский корнет, успевший поруководить монархической армией в Прибалтике и пронацистской организацией в Германии, вел неприметную жизнь. Единственной его активностью в этот период была должность председателя Ассоциации русских эмигрантов из Югославии – одной из множества карликовых антикоммунистических организаций в США того времени. В 1950-х гг. «князь Авалофф» жил в центре Нью-Йорка, на Манхэттене, а в 1960 г. перебрался за город, в поселок Нью-Пальц, где и закончилась его почти вековая одиссея.
<...>
Биографию Павла Бермондт-Авалова можно рассматривать под двумя противоположными углами. С одной стороны, он, безусловно, являл собой феномен времен Гражданской войны в России. Бермондт – это яркий пример того, как политический авантюрист в смутные времена может на пустом месте создать себе имя и привлечь для реализации своих амбиций самые разные, порой противоборствующие силы. На Балтике Бермондт оставил по себе недобрую память.
Еще долгое время после окончания его эпопеи при ее описании использовали презрительное слово «бермондтовщина». В Германии же ему долгое время удавалось играть роль таинственного и влиятельного монархического лидера, за активностью которого следили немецкие, советские, французские, польские и другие спецслужбы.
Вместе с тем, в личности данного персонажа, как в капле воды, отразились процессы, происходившие в поздней Российской империи. В частности, этот период был временем окончательного размывания дворянского офицерского корпуса, и карьеру в императорской армии мог сделать человек самого темного происхождения. Чрезвычайно показателен сам факт того, что чуть ли не все обстоятельства жизни Бермондта, начиная с самого имени, приходится восстанавливать
по крупицам, а многие вопросы остаются на уровне гипотез
https://www1.ku.de/ZIMOS/forum/docs/forumruss28/10.pdf - полностью по ссылке
В целом, такой себе белогвардейский аферист, очень похожий на Семена Семенченко, начиная от темной биографии и попыток выдавать себя за других людей и приписывания себе несуществующих подвигов до готовности работать со всеми, кто готов был дать денег.
Ну и как вишенка на торте, обстрел химическими снарядами Риги.
Свежие комментарии