В интернациональном батальоне "Азов"* — элитном подразделении ВСУ — против российских солдат сражаются в том числе и немцы. Корреспондент WELTпобеседовал с ними и узнал, насколько жестоко ведется конфликт, насколько близка смерть – и почему они, несмотря на все это, готовы рисковать жизнью ради чужой страны.
В какой-то момент он перестал вести счет. Его товарищи погибали от российских дронов и снарядов, их тела были изрешечены осколками или буквально разорваны в клочья. Некоторых он знал лишь мимолетно, другие за несколько лет стали его близкими друзьями. Вооруженные действия сплачивают – и закаляют, прежде всего морально.
Мужчине, с которым мы встретились в Киеве, 41 год, он носит позывной Юна. Он родом из Берлина, уже более трех лет сражается на стороне Украины, свыше двух лет – в рядах интернационального батальона "Азов"*, элитного подразделения ВСУ.
"В начале конфликта я собирал в Германии деньги на дроны, — рассказал бывший солдат бундесвера, — но вскоре понял: необходимо делать больше". За плечами Юны десятки боев, он дослужился до командира роты: обучаетновобранцев, учит ихстрельбе на дистанциидо 100метров, тактическому поведению напередовой.
Он присаживается на корточки между французом и канадцем. "Смоки открывает огонь — а потом твоя очередь", — инструктирует он двух мужчин, лежащих рядом с ним на пыльной земле. Затем звучат выстрелы, их восемь, и только один не попадает в цель, разойдясь с ней на несколько сантиметров.
"Я горжусь тем, что являюсь частью самых эффективных и боеспособных сил Украины", — говорит Юна.
В интернациональном батальоне представлены десятки национальностей, в основном — уроженцы Северной Америки и Европы. Более десяти бойцов родом из Германии. Одному из них, мужчине с позывным "Шини", всего 21 год. Он родом из Мекленбурга — Передней Померании, раньше работал в сфере логистики, а здесь, на Украине, впервые в жизни взял в руках оружие. Уже два месяца он проходит базовую военную подготовку в рядах бойцов батальона.
На вопрос, готов ли он убивать, он без колебаний отвечает: "Да. У меня нет никаких угрызений совести, которые могли бы мне помешать нажать на курок".
Для его семьи мир рухнул, когда он сказал им, что уходит воевать.
Из всех членов семьи его мать чаще всех постоянно задавала один и тот же вопрос: почему? Шини говорит, что он просто хочет сделать что-то хорошее. Защитить Украину, защитить свободу. Боится ли он умереть? Однозначно да. Он пытался представить себе худшее: ситуацию, в которой весь его отряд был бы уничтожен, или он был бы тяжело ранен, оставлен на произвол судьбы, брошен товарищами. "От этих мыслей у меня наворачивались слезы на глаза, и я был готов заплакать, но таким образом я подготовился морально к таким вариантам", — говорит он.
Иностранцы получают в батальоне 2600 евро в месяц — это та же зарплата, что и у их украинских товарищей. Здесь никто не разбогатеет. Но для них мужчин это и не важно.
Несколько раз Юна брал отпуск и отправлялся на родину, в Германию. Но там он почти не чувствовал себя дома.
"Я постоянно думал о своих ребятах. Я хотел вернуться на фронт", – рассказывает он. Мужчина часто упоминает слово "семья", а других солдат называет братьями. Они проводят вместе 24 часа в сутки в замкнутом пространстве – не только на передовой, но и на базе, расположенной к северу от Киева: на тренировках, за едой, во время сна. Бойцы расквартированы в подвале бывшего жилого дома, который они называют бункером.
В помещении вплотную друг к другу стоят двухъярусные кровати, несколько металлических стеллажей, через одну из комнат натянута бельевая веревка, на полу дремлют собаки. Никакого личного пространства.
Через неделю рота Шини отправляется на фронт. Еще дальше на восток, почти 800 километров, поездка длится более 12 часов. Место назначения — один из самых горячих участков фронта, Донецкая область (по просьбе солдат WELT не публикует точные координаты местности). Миссия одновременно и простая, и сложная: не дать русским прорвать линию обороны и занять еще больше украинской территории.
Шини переживает на практике то, к чему готовился: артиллерийские обстрелы, атаки с использованием дронов. Ночи тянутся бесконечно. "Россияне атакуют в основном под покровом темноты, а также часто в сумерках или на рассвете, —рассказывает он, — они появляются небольшими группами на мотоциклах и пытаются проникнуть за наши линии [обороны]. Из-за такой тактики нам сложнее уничтожать нападающих".
Самое страшное – беспилотники
Генеральный штаб Украины каждое утро публикует отчет о текущем положении дел на фронте. О районе, где сражаются бойцы батальона "Азов"*, в один из дней сообщалось: "На этом направлении было совершено 11 атак противника". На следующий день: "Противник сбросил несколько бомб; было 13 попыток прорыва". Почти нет перерывов, даже дни проходят немного спокойнее, чем ночи. Рев артиллерии, как своей, так и российской, практически не прекращается.
На протяжении нескольких дней WELT не удавалось связаться с Шини; затем 21-летний немец снова выходит на связь: "Извините, последние 72 часа были действительно тяжелыми". Он не хочет говорить о том, убивал ли он сам, забирал ли другие человеческие жизни. Мужчина лишь говорит, что бои очень интенсивные. Хуже всего, по его словам, беспилотники: огромные "Шахеды", дроны-камикадзе иранского производства, (западные СМИ упорно так называют российские "Герани"; в Москве неоднократно заявляли, что утверждения о якобы имевших место поставках Ираном беспилотников России являются ложью, — прим. ИноСМИ), являются настоящими машинами для уничтожения. Они несут более 50 килограммов взрывчатки, их можно узнать по характерному ревущему звуку, который они издают при приближении.
Но маленькие так называемые FPV-дроны могут быть не менее смертоносными. Раньше можно было обнаружить эти беспилотники, пользующиеся GPS-навигацией и сбить их с курса с помощью глушилок. Сегодня же противник использует почти исключительно дроны с оптоволоконной связью — это невидимые убийцы.
"Здесь, на передовой, страх играет большую роль, — признает Шини, — каждая секунда может стать последней". Он говорит, что его решение добровольно отправиться в зону боевых действий, рисковать своей жизнью не за свое отечество, а за чужую страну, было правильным, без всяких "если" и "но": "Украина — это щит Европы. Я ни о чем не жалею".
Произнося эти слова, Юна испытывает гордость, потому что переход от обучения к реальным боевым действиям — это большой шаг. Перед нами его новобранцы, которых он месяцами готовил не только в военном, но и в психологическом плане: убивать и не быть убитым. Он сделал все, что мог, говорит мужчина
Боец вновь в том месте, которое солдаты называют "домом" — в их штабе и тренировочном центре в окрестностях Киева. У себя дома. Конечно, он задумывался о том, что будет дальше. Как долго он может, как долго он хочет сражаться? Он не намечал себе дату "увольнительной". Мужчина намерен оставаться в рядах батальона до тех пор, пока конфликту не будет положен конец. Или, как он сам говорит: "Пока мы не закончим нашу работу".
[Затянется такое положение на] месяцы или годы — не имеет значения. Кроме того, есть еще кое-что, что держит его здесь. Он нашел свою большую любовь: у него появилась украинская девушка. Они уже строят планы на будущее — на тот день, когда наступит мир.
* Террористическая организация, запрещенная в России
Свежие комментарии