Сохраняя суровое выражение лица, он едва сдерживает слезы. Жоан Эстевес, уроженец каталонского Вилака, кажется человеком, который борется с чем-то глубоко внутри себя. В начале 2023 года он на шесть месяцев поедет на Украину в качестве снайпера, чтобы помогать солдатам ВСУ обороняться от российской армии в Донбассе.
Он рассказывает, что видел смерть очень близко. Штурмовые группы русских атаковали его позицию в несколько заходов. В разгар боя, думая, что вот-вот умрет, Жоан сделал нечто неожиданное. Он достал мобильный телефон и записал трогательное прощание для своей семьи. Это кульминационный момент военной эпопеи из документального фильма "Наемник", снятого для стриминга Movistar+. 39-летний каталонец с позывным "Эспиноза" играет в нем главную роль.
В минувший вторник он приехал в Мадрид, чтобы дать El Periódico эксклюзивное интервью. Жоан расскажет, что такое конфликт, каково это — быть наемником и с какими душевными травмами ему теперь приходится бороться.
Марио Сааведра: Вы можете сказать, сколько русских солдат вы убили на передовой? Удалось зафиксировать?
Жоан Эстевес: Да. Между 12 и 16. Восемь подтвержденных убийств, в которых я уверен: я стреляю и вижу, как враг падает. Остальное — жаркие бои, где ты видишь падающего противника, но не знаешь, ты попал или твой товарищ.
— Что вы чувствовали в такие моменты?
— Чувствовал, что попал в цель (улыбается). На самом деле, в такие моменты ты особо ничего не чувствуешь.
— Но что-то же есть? Адреналин? Может быть, ночами перед тем, как заснуть?
— Ночью я думаю о товарищах, которых потерял в боях, — всего 18 парней. Накрывает потом, сильно позже. Появляется тревога и стресс. Это невозможно забыть, они всегда внутри тебя. Несколько бойцов погибли, сражаясь под моим командованием. В рядах ВСУ у меня было звание старшего сержанта. В подчинение всегда давали от восьми до 12 человек. Иногда думаешь, а не из-за твоей ли ошибки они погибли?
— Вы сейчас говорите о конкретном случае?
— Да. Был эпизод, когда мы должны были прикрывать позицию бойцов с пяти огневых точек. И я часто думаю: если бы я разместил их иначе, как бы всё закончилось?
— Как долго вы служили на Украине?
— Первая моя поездка была на шесть месяцев, это 2023 год. Меня записали в Интернациональный легион территориальной обороны Украины. 49-й отдельный пехотный батальон "Карпатская Сечь". Сослуживцами в моей роте в основном были испаноязычные латиноамериканцы.
— Какой самый опасный момент вы там пережили?
— Это была мощная атака, русские сначала обстреляли наши позиции артиллерией, разрушили оборонительную линию. Потом пошла пехота. Четыре дня с разных сторон. Их каждый раз было минимум 30 человек, а нас оставалось восемь. Был момент, когда нас уже обложили. Стало понятно: через 3–4 минуты мы или спасемся, или все погибнем. Тогда я и решил попрощаться с семьей. Сказать, как я люблю своего сына.
— То, что вы рассказываете, очень похоже на Первую мировую… окопные бои…
— Это скорее, сочетание всего, что уже было, с современными средствами. Беспилотники в первую очередь выполняют функции разведки. Они постоянно контролируют территорию, чтобы вычислять позиции и знать, куда вы движетесь. А еще их используют для запуска гранат или в качестве дронов-камикадзе.
— Как выглядят украинские окопы зимой?
— Я вырос в долине Аран (на севере Каталонии. — Прим. ИноСМИ), холод мне привычен, особого беспокойства погода не доставляла. А вот колумбийцам из моего батальона было нелегко. Плюс, я привез с собой свое хорошее снаряжение, мне было проще. Для украинских солдат условия содержания там просто ужасные.
— Чего им не хватает, учитывая помощь волонтеров?
— Всего не хватает. Боеприпасов, одежды. Обучение проходит в тяжелых погодных условиях. Там царит чудовищная коррупция. Часть гуманитарной помощи просто куда-то исчезает. А через пару месяцев вы видите, как ее продают на киевских уличных рынках. Солдаты вынуждены сами всё покупать, чтобы взять нужные вещи на фронт.
— Что еще из увиденного вам не понравилось?
— Отношение украинцев к тем, кто пришел им на помощь. Многие хотят, чтобы за них воевали иностранцы, чтобы они умирали на их земле. Сами они воевать не хотят. Это неправильно. Мне повезло, что я квалифицированный снайпер, меня никогда не отправляли на самоубийственные миссии. Но были и те, кому не повезло.
— То есть Украина использует иностранных солдат как пушечное мясо?
— Да.
— Один ваш коллега жаловался, что ему недоплачивают…
— Зарплата то увеличивалась, то уменьшалась. Когда только приехал, я зарабатывал от 3000 до 3500 евро в месяц. А потом всё начало сокращаться. Чуть позже в контракт добавили пункт: фиксированная зарплата в 1500 евро, а вторая половина выплачивалась только за нахождение в опасной зоне. Поначалу нам платили просто за то, что мы ждали приказа на второй линии, это уже считалось участием в боевых действиях. Дальше они добавили еще один пункт, где говорилось: вам будут платить только в том случае, если пойдете на передовую. Были случаи, когда солдаты давали взятку командиру, чтобы их отправили туда, иначе никаких денег не видать.
— Сами платили за то, чтобы пойти на передовую?
— Командиры бывают двух типов. Одни честные, другие нет. Дело в том, что на Украине каждое подразделение автономное. Деньги распределяют по конкретным подразделениям, и каждый офицер распоряжается ими, как захочет. Были командиры, которые вели себя, как настоящие криминальные боссы, — их даже собственные солдаты пытались убить.
— Исходя из вашего опыта, вы согласны, что Украина ведет оборонительную борьбу?
— В тех районах, где мне самому пришлось побывать, — да. Мы там многого натерпелись. Еще пришлось отбиваться под Краматорском и Славянском. Русские планируют наступать на эти города. А мы держались, чтобы не дать им этого сделать.
— Какая у вас военная специальность? Где служили до этого?
— Я три года отслужил в рядах испанской армии, в Военной горной школе. Потом был центр подготовки спецназа. А спустя время записался добровольцем во Французский иностранный легион.
— Вы собираетесь продолжать?
— Нет, не думаю. Сейчас у меня за плечами пережитый посттравматический синдром, но раньше меня такое бы не остановило. Это не главная причина прекратить. Дело в том, что такая работа несовместима с нормальной семейной жизнью. На данный момент я в разводе, но у меня есть сын от первого брака.
— Что вы расскажете ему о конфликте? Как вы ему это опишете?
— Не знаю. Это просто была работа, которую приходилось выполнять.
— В настоящее время ведутся переговоры по прекращению огня на Украине. Какие чувства это у вас вызывает?
— Не смотрю новости. Вообще. Полностью оградил себя от этого. Геополитические вопросы меня не интересуют. Ситуация выходит из-под контроля. Я поехал туда как профессионал, чтобы выполнять свою работу. Украина виделась мне страной, нуждающейся в помощи, страной, которая подверглась нападению. И такие, как я, ехали ее защищать. Только вот оказавшись там, ты понимаешь, что не всё так просто. Что не всё в этом мире сплошь черное и белое.
Автор: Марио Сааведра.
Свежие комментарии