В центре Ганновера по вечерам безопасно чувствуют себя лишь 14% жителей. Канцлер Мерц недавно заговорил о "проблеме обликов городов". Действительно ли причиной этой отчужденности является неконтролируемая миграция? Изучаем.
ИноСМИ теперь в MAX! Подписывайтесь на главное международное >>>
Золотой осенний день в Ганновере. Ясный, прохладный воздух. Центр города оживает: семьи прогуливаются, люди спешат на поезд от главного вокзала. Уличные музыканты, палатки с едой. Пока всё выглядит довольно безобидно.
В торговых рядах между главным вокзалом и центральной площадью Крёпке мужчина поставил табличку. На ней написано: "Если ты против расизма, обними меня". Этот уроженец Африки теперь живет в окрестностях Ганновера, рассказывает он. О том, что федеральный канцлер Германии Фридрих Мерц на этой неделе поставил "облик города" в контекст депортаций и миграции, он не слышал. Мужчина объясняет, что просто хочет побудить людей быть добрее друг к другу.
На пресс-конференции во вторник Мерц заявил: "Мы очень продвинулись в вопросе миграции. Но, конечно, у нас в облике города всё еще существует эта проблема. Поэтому федеральный министр внутренних дел сейчас занят тем, чтобы в очень больших масштабах создавать возможности для возвращений и депортаций мигрантов".
С тех пор журналисты спорят о том, что такое "эта проблема".
Едва завуалированное выражение страха перед "иностранным засильем" — вежливая интерпретация ситуации. "Иностранцев вон"? То есть расистский порыв? Или лишь реалистичное признание того, что иммиграция последних лет заметно изменила лицо немецких городов?Чемодан, вокзал, Крыжополь. Опрос показал истинное отношение немцев к беженцам с Украины
"Как на курорте"
"Ну конечно, Мерц прав! — решительно говорит Вальдемар. — Здесь почти не осталось немцев. Чувствуешь себя, как на курорте". На заднем плане, будто подтверждая его слова, уличный музыкант играет на турецкой гитаре. Вальдемар стоит с Розвитой, Гертом и другими друзьями у зеленых часов на площади Крёпке. Они весело потягивают игристое из маленьких бутылочек. Вскоре трое женщин и двое мужчин отправятся на концерт шлягер-исполнителя Андреаса Габалье (Andreas Gabalier). Ради этого они приехали из Гарбсена и Бургдорфа — небольших городков на периферии Ганновера.
Между собой эти пятеро говорят по-польски. Они рассказывают, что переехали сюда в 1980-е годы. Но за последние четыре года в Ганновере что-то изменилось. Они больше не чувствуют себя в безопасности. "По вечерам я больше не могу ходить одна, — жалуется одна из женщин. — Слишком опасно. Мы ездим домой на такси". С ними самими, правда, ничего не случалось, но с друзьями происходили разные вещи. Сестру одного знакомого, рассказывает один из мужчин, убил иранец. Убийство из чувства мести. Для них тема "облика города" и миграции напрямую связана со стремительно исчезающим чувством безопасности.
На окраине площади Крёпке стоят продавцы украшений. У них миграционное прошлое, и десятилетиями они — часть городского пейзажа. Мерц имеет в виду, например, таких людей? С маленьких сумок-лотков продают цепочки, подвески, кольца. Когда покупателей нет, они переговариваются и курят. И на этой центральной площади их видят все.
Один из них, не желающий называть свое имя, приехал из Иракского Курдистана 20 лет назад. Его вердикт: "Вся Германия изменилась к худшему". Когда он увидел Зонненаллее в центре Берлина — "арабскую улицу", как он ее называет, — был шокирован: "Это же хлам". И здесь, в центре Ганновера, постоянные проблемы с наркоторговцами и насилием. Полицейские подтверждали ему, что "стало гораздо хуже". "Слава богу, я живу не в Ганновере, а за городом!" — восклицает он и смеется.
"Я больше всего хочу вернуться в Палестину!"
Ганновер — город с примерно 500 тысячами жителей — вполне обычный для центра Германии транспортный узел. Это не город свободного развития, как, скажем, Гельзенкирхен или Дуйсбург на западе страны. Многие десятилетия облик Ганновера формировали мигранты, прежде всего потомки поколения гастарбайтеров из Турции и других стран Южной Европы. Около 42% жителей имеют миграционное прошлое, 22% — иностранцы.
В защиту слов канцлера лидер фракции ХДС/ХСС Йенс Шпан (Jens Spahn) посоветовал всем его критикам посмотреть, что происходит за пределами благополучных районов Берлина. Мерц, по его словам, "сказал вслух то, что видят все", — приводит его слова газета Bild. "Запущенность, торговцы наркотиками, молодые мужчины, чаще всего с миграционным прошлым", — так он описал свое восприятие "облика города". На его взгляд, то, как выглядят центры наших городов, "связано и с нерегулярной миграцией". Речь идет, следовательно, о большем, чем просто миграция, — о чувстве упадка.
Торговую улицу Ганновера уже покрывает сумрак. Поздний вечер. Пешеходная зона тянется от Крёпке до площади Штайнторплац, по обеим сторонам — крупные магазины, полные покупателей. О переменах, происходящих во многих немецких городах, напоминают отдельные признаки. Например, огромное здание, где когда-то располагался универмаг Karstadt. Сегодня оно пустует. Чем ближе к площади Штайнторплац, тем заметнее ряды магазинов "всё по одному евро", донерных, ювелирных лавок с турецкими и арабскими названиями. Судя по виду, немцев без миграционного прошлого здесь почти нет.
"Я больше всего хочу вернуться в Палестину! — кричит мужчина на площади Штайнторплац в микрофон. — Около двухсот демонстрантов аплодируют, ликуют. Они держат плакаты с обвинениями Израиля в геноциде, несут огромные палестинские флаги и баннеры. Пропалестинские демонстрации вроде этой — с резкой, местами откровенно антисемитской риторикой — давно стали частью городского пейзажа.
Выступающий заявляет, что все "сионисты" должны покинуть Ближний Восток на кораблях, на которых сюда приплыли. Тогда он сам вернется в Газу. В детстве, в 1980-е, говорит он, я бросал камни в израильские танки. Один из демонстрантов кричит: "Такбир!" (употребляют как знак радости). Толпа отвечает: "Аллаху акбар!" Затем колонна направляется в сторону Крёпке. Одинокий протестующий в костюме Бэтмена идет следом на безопасном расстоянии и держит плакат со звездой Давида, предупреждая об "исламофашизме". Его охраняют полицейские.
"Мне пришлось повидать много дерьма", — рассказывает молодой человек
Лукас и Йоханнес (им под тридцать) стоят в стороне. Они пьют пиво у одного из многочисленных ларьков. Похоже, демонстрация их мало занимает. Район Штайнтор всегда был сильно связан с миграцией, он считается "проблемным", говорит Йоханнес. Оба когда-то жили недалеко от квартала развлечений и красных фонарей вокруг площади Штайнторплац и "повидали много дерьма": карманные кражи, драки, хамство. Но будучи мужчинами они никогда не чувствовали себя "под угрозой", в отличие от своих подруг.
За пределами таких "горячих точек" нет проблемы, что облик города меняется из-за миграции, считает Йоханнес. Он говорит взвешенно и тихо: "Но если это превращается в некую параллельную реальность, тогда нельзя закрывать на это глаза". Его подруга переехала в Германию из Сирии в четырехлетнем возрасте. Ее раздражает, что ее "смешивают в одну кучу" с мигрантами, которые создают проблемы.
Солнце клонится к закату, заметно холодает. Окрестности площади Штайнторплац превращаются в район вечерних развлечений. В одной из кальянных зажигают пестрые огни. Мимо обычного для Германии заведения на площади Штайнторплац проезжает мужчина на электросамокате. Он передает двум девушкам сверток с марихуаной. Они отдают ему деньги, он уезжает.
Согласно опросу, проведенному по заказу города Ганновера, наступление темноты у многих горожан связано с растущим чувством опасности. В 2023 году меньше половины респондентов чувствовали себя в днем центре города в безопасности. Вечером и ночью доля тех, кто ощущал себя "в безопасности" или "скорее в безопасности", снизилась с 30% в 2018 году до 14% в 2023-м".
Это может быть связано и с тем, что здесь то и дело вспыхивает грубое насилие. Так, субботним вечером в середине октября между 19-летним юношей и несколькими другими сирийцами произошла ссора. Предполагается, что 14-летний ударил старшего из них ножом. Полиция ведет расследование по факту покушения на убийство. В том числе из-за учащения подобных случаев центр Ганновера с 21:00 объявлен зоной, свободной от оружия: там полиция вправе проводить проверки личности без повода.
"Мы работаем, занимаемся спортом и никуда не лезем"
Сразу после закрытия магазинов, в восемь вечера, семейные пары исчезают. Кажется, будто уже глубокая ночь — настолько темно. На площади перед главным вокзалом гуляют немногочисленные любители ночной жизни; помимо них — много групп арабоязычных мужчин: стоят, пьют энергетики, курят. Компания молодых парней гоняет мяч по кругу.
У края центральной улицы стоят двое парней. На них черные пуховики, они — сирийские курды. Вообще они живут в Брауншвейге; говорят, приехали в город за покупками. О Ганновере слышали дурное. "Мы работаем, занимаемся спортом и держимся в стороне", — говорит один из них. О ситуации с безопасностью говорить не хотят: этим, по их словам, пусть занимается полиция.
На главном вокзале за безопасность в основном отвечают частные службы охраны и группы быстрого реагирования: станция считается шестой по опасности в Германии. Особенно резко в последние годы выросло число нарушений общественного порядка. Полиции в этот вечер не видно, зато сотрудники охраны, нанятые Deutsche Bahn или местными перевозчиками, патрулируют усиленно. Поскольку к вечеру вокзал заметно опустел, нищета бросается в глаза сильнее. У запасных выходов толпятся бездомные и люди с наркотической зависимостью. Это здесь давняя проблема. Приезжий, который хочет пересесть на метро, прежде всего сталкивается с запущенностью.
Один мужчина так пьян, что уже не может идти. На нем рабочие штаны. Видимых признаков миграционного прошлого нет. Группа охранников вокзала поддерживает его под руки и доводит до двери. Там он безвольно оседает на пол. Пожилая прохожая обеспокоенно спрашивает, что случилось, один из охранников объясняет, что они этого мужчину хорошо знают. Спустя несколько минут тот начинает буянить, и охрана уводит его.
По расчету: украинки массово выходят замуж за поляков, чтобы остаться в ЕС
Драки даже из-за шприца
"Внизу всё спокойно?" — спрашивает охранник у группы коллег из другой службы, патрулирующих около метро. Те кивают. Как и многие его коллеги, сам охранник с миграционным прошлым; называть имя он не хочет. Он рассказывает, что главная проблема на вокзале — наркозависимые. Их становится всё больше. Он показывает на группу сильно подвыпивших мужчин в сторонке. "Они постоянно ругаются. Из-за одного шприца доходит до драки".
Но к миграции, по его словам, это не имеет отношения. Канцлеру он советует вкладывать больше средств в полицию и службы безопасности, а не в строительство дорог. В конце концов, он и его коллеги получают лишь минимальную зарплату и при этом рискуют здоровьем. В таких условиях облик города не улучшить.
Поздний вечер. В переулке у вокзала группа молодых мигрантов столпилась вокруг автомобиля. Один выкрикивает прохожему провокационное: "Чего пялишься?" Тот не спускает это на тормозах и не торопясь возвращается. Завязывается перепалка, и в конце концов прохожий говорит: "С некоторыми людьми и не поймешь, откуда они и чем занимаются". Это звучит как угроза. Подросток извиняется, прохожий уходит.
Теперь, помимо баров и донерных, открыты лишь киоски. Сидат (27 лет) работает в ночном магазине прямо у Штайнорт. Он рассказывает, что приехал в Германию из Ирака в 2010 году. С канцлером он согласен. "Есть хорошие и плохие иностранцы. Всех этих дармоедов можно выслать", — говорит Сидат и ругает гражданское пособие (Bürgergeld), которое является частью так называемого базового обеспечения для ищущих работу. "Немцев почти не видно. Посмотри вокруг — ни одного блондина!" Он не считает подобные слова расистскими.
Однако, по его опыту, проблема преступности не обострилась. Он берет в руки ящик пива, чтобы расставить бутылки, и добавляет, что скоро ему уже не придется этим заниматься. После обучения на маляра-лакировщика он вскоре получит звание мастера. В следующем году хочет открыть собственное дело: "И вот тогда заживем".
Свежие комментарии